Книга Пути. История XXVIII
— Чего ты боишься больше всего?
— Встречи с собой. И зеркал.
— А почему зеркал?
— Ты знаешь, это может показаться тебе странным. Но ты дослушай. И, возможно, поймёшь.
Тебя в этом мире надёжно защитили: ты слеп. Ты видишь, да. Но ты видишь только поверхности, и не больше. Даже хирург, который только что провёл операцию на сердце, держал его в руках, останавливал и запускал его биение — он видит поверхность, ткани, кровь. Он не знает, о чём билось это сердце. Он не знает, почему ему было так тяжело — и я не о диагнозе говорю. Так же и нейрохирург: он может изучать мозг вплоть до каждого миллиметра под микроскопом, но не сможет прочесть ни единой мысли, которыми жил этот мозг. Он может препарировать нерв за нервом, но так и не поймёт содержания импульса, побуждающего человека поступать так или иначе. Да и патологоанатом может сделать выводы о последствиях, которые убили человека: пил, курил, шлялась и подхватила СПИД. Но никогда, слышишь, никогда он не увидит причину, которая лежит в мотивации поступков. Как не узнает, почему и зачем.
— Возможно. Но только при чём тут зеркало?
— А зеркало — это поверхность, которая отражает тебя самого. Для многих она отражает только поверхности. Знаешь, я раньше видела там отражение только моих: кожи, волос, лица. Поверхность прекрасна! Я видела только её.
— Что изменилось?
— Всё! Всё изменил случай. Я была, однажды, там, где поверхность стала бессмысленной, она больше не скрывала и не защищала. Там, в том месте, были особенные люди, способные заглянуть туда, куда ты и сам боишься — в твои поступки, твои скелеты в шкафу. Но страшнее всего то, что мысли и желания там так же видны, как и поступки. Самые тайные, самые скрываемые от себя же — они их видят, и отражают тебе. Это такие люди, Избранные: они — самые страшные зеркала, способные отражать твою суть. Они, эти люди, Видят. Их так и называют: ясновидящие. И если тебя посмотрел Ясновидящий, ты больше никогда не сможешь видеть только поверхности. Отныне в зеркалах ты будешь видеть монстра, у которого твои глаза, твоё лицо, твои волосы, но который почему-то очень тебя ненавидит. Монстр, который носит твоё имя. Ты видишь себя! Скрытого. Истинного. Того, которого ты усердно прячешь за кожей и масками.
— Да что же тебе мог сказать, как ты говоришь, Ясновидящий такого?
— "Ты грешила". Блуд и прелюбодеяние — так он сказал, навсегда запомню. Я ещё подумала: что за каменный век?! Мы живём, делаем выбор. Я же не могу вечно хотеть одного? Это страсть, разве то, что человеку хорошо, может быть плохим? И посуди, ну как любовь, страсть и те слова, которые шепчут эти слова, мурашками отбиваясь на коже, и та сладкая невозможная пытка желания может быть грехом? Я посмеялась и сказала, что нет. Не грешила я. Это не грехи, а жизнь. Живём здесь и сейчас, а не в каком-то там "потом".
— Ну ты права, вообще -то. Какое им дело до твоей жизни?!
— Вот и я так думала. И сказала, что нет, ошибся тот человек. Не признаю я это грехом. А потом почти сразу у меня нашли тромб, и срочная операция. Я не знаю, что пошло не так, но во время операции меня изрезали: всю промежность, ноги, пах. Там!! Понимаешь? Не может такое быть совпадением. Словно я теперь с вечным знаком, отметкой. Как в классике: вечная Алая Буква. Осуждение, которое ты никогда не сможешь снять.
— А причём тут зеркала?
— Я больше не могу видеть только красивую поверхность. Отныне я наказана: шрамами и способностью в зеркале видеть монстра, который вырезал на мне алую букву на всю мою жизнь. Монстра, с моими глазами, с моим лицом, с моими волосами. Отныне в зеркале я вижу себя.
Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела.